Понедельник, 16 Сентябрь 2013 19:16

Новые выставки музея

Музей представляет в сентябре две выставки, посвященных крымским медикам.

Выставка «Семья Кобозевых в Симферополе», составленная на основе коллекции симферопольского краеведа М.Б. Кизилова, рассказывает об истории рода Кобозевых – одного из старейших в Симферополе семейств дворян и представителей интеллигенции. На ней представлены фотографии, книги, документы, медицинский инвентарь, а также генеалогическое древо рода и породнившихся с ним династий Дзевановских и Двойченко.

БиркунНестеров Кобозев001Семья Кобозевых известна в Таврической губернии с конца XVIII века, а в Крыму – с середины XIX века. С конца ХIХ века ее члены жили в Симферополе. Наиболее известные из них – инженер Алексей Иванович, занимавшийся строительством железных дорог на полуострове и его сын Владимир Алексеевич, известный врач-климатолог и демограф. Наш современник, кандидат медицинских наук профессор Георгий Владимирович Кобозев (внук Алексея Ивановича, сын Владимира Алексеевича), с 1954 г. работал на кафедре биохимии Крымского медицинского института, а в 1969 – 1989 годах возглавлял ее. В экспозиции представлены его фотографии, документы и публикации.Дом на Тургенева 4 Рисовала Александра Алексеевна Кобозева жена АА Дзевановского

На выставке показаны также материалы, связанные с ближайшими родственниками Г.В. Кобозева – А.А. Дзевановским (известным в городе санитарным врачом, стоявшим у истоков курортного строительства в Крыму и дружившего с Д.И. Ульяновым, Н.Н. Бурденко и Н.А. Семашко) и П.А. Двойченко (гидрогеологом, минералогом, профессором Крымского педагогического института.

Вторая выставка посвящена кафедре внутренней медицины Крымского государственного медицинского университета. Выставка создавалась в  тесном сотрудничестве сотрудничестве с С.Г.Ворошиловой, проработавшей много лет на кафедре. Собранные ею материалы позволили осветить историю кафедры за 80 лет.

20017 сентября в 16-00  Музее истории города Симферополя состоится мероприятие, посвященное 5-летию этого учреждения культуры.

Самому молодому музею Симферополя – Музею истории города Симферополя  исполнилось 5 лет. Решение о  создании  музея истории  города Симферополя было принято на сессии Симферопольского горсовета  в июле 2008 г.   А уже 6 июня 2009 г. в день празднования 225-летия Симферополя музей был открыт для посетителей. Симферопольцев и гостей города  привлекает новаторская и яркая экспозиции «Два века из жизни города. Время, люди, вещи», подготовленная  совместно с  Центром музейных технологий (дизайнер – Оксана Белоплотова), которая  дает возможность посетителю окунуться в городскую жизнь разных эпох.

IMG 9296Для того,  чтобы  привлечь интерес посетителей, познакомить их с интересными фактами из истории нашего города  коллектив музея готовит каждый год новые выставки, обновляет основную экспозицию. За время работы музея всего  было создано 89 таких временных экспозиций, посвященных отдельным симферопольским семьям, предприятиям, историческим события, традициям  встречи Нового года, народным мастерам и художникам.     За 5 лет музей посетили  19282 человека,  симферопольцы и  гости города, для них было проведено 1199 экскурсий. IMG 9635Наш музей  еще очень молод, но, несмотря на короткие сроки формирования, его собрание уже включает значительное число редких и информативных экспонатов рассказывающих об истории,  культуре города. Большинство предметов  переданы музею почитателями идеи его создания, теми, кто бескорыстно поддерживает труд музейщиков, вступая в ряды дарителей. Всего за эти годы собрано 12653 экспонатов.  Музей ежегодно проводит конференцию «Симферополь на перекрестках истории». В ней принимают участие  ученые, краеведы, представители туристических организаций.  На конференции обсуждаются самые различные проблемы – история зданий, фонтанов, улиц, многие доклады посвящены ярким личностям и семьям,  сыгравшим важную роль  в жизни нашего города. По материалам исследований, которые проводят сотрудники музея,  выходят  статьи, книги, путеводители. Среди последних, вызвавших большой интерес у симферопольцев и гостей города путеводитель «Прогулки по Симферополю. Улица Пушкина», подготовленный  Л.Н. Вьюницкой и А.А.Эйлером.

Коллектив музея  приглашает симферопольцев посетить новую выставку, посвященную заводу «Фиолент, которая  открылась 21 августа. В цехах этого предприятия прошли рабочую закалку многие тысячи симферопольцев. Надеемся, что горожанам будет интересно познакомиться с историей завода, с его продукцией.

IMG 9395Впереди – традиционная осенняя выставка в рамках фестиваля «Золотая осень», на которой будут представлены изделия декоративно-прикладного искусства из коллекций, любовно собираемых  симферопольцами, традиционная новогодняя выставка. Добро пожаловать в Музей истории города Симферополя!

IMG 0721 - копия! сентября в музее открывается небольшая выставка, посвященная Дню знаний. Основу ее составили коллекции друзей музея - А.И.Руденко и Л.Л.Ронжиной. Они предоставили значки и открытки, посвященные первому дню учебного года. Из музейной коллекции на выставке представлены фотографии учашихся симферопольских школ разных лет. Надеемся, ччто первоклассникам, их родителям, бабушкам и дедушкам будет интересно познакомиться с экспонатами выставки.

Позднавляем в сех с праздником, с Днем знаний!

IMG 0717

 

        Сегодня, 21 августа2013г. в Музее истории города Симферополя (Ул.Пушкина,17) открылась выставка, посвященная 100-летию завода "Фиолент". Уже в 11-00 начали подходить приглашенные на открытие работники завода, принимающие участие в церемонии открытия, представители городских властей, журналисты. Приглашенные собирались у входа в музей украшенный разноцветными шарами и транспарантами. Участники мероприятия поднимаются по ступенькам в зал 1. Звучит гимн завода «Фиолент». В 11-45  в музее появляется генеральный директор ПАО "Фиолент", Александр Сергеевич Баталин.  Он стремительно проходит через залы к помещению, в котором находится выставка. За ним устремляются члены его дружной команды.IMG 0620 Открытие началось раньше запланированного времени, но прошло очень четко и организованно. А.С.Баталин сообщил присутствующим, что праздник начался на "Фиоленте" уже с 8 часов утра. Он поблагодарил всех за участие в создании выставки, выразил уверенность в том, что она будет интересна  симферопольцам. Затем Александр Сергеевич перерезал красную ленточку и Евгений Петрович Николаенко, главный инженер завода провел краткую экскурсию по экспозиции выставки.Он рассказал об истории создания завода, о продукции выпускавшейся в советское время, о трудных испытаниях,пережитых заводом в 90-е годы, о сложных устройствах и оборудовании, выпускаемых заводом в настоящее время, о социальных программах, поддерживаемых на предприятии в лучших традициях прежних лет - здесь  заботятся о ветеранах,о здоровье и быте работников.  IMG 0658

 

Затем выступил  заместитель городского головы Илья Сергеевич Глазков. Он говорил о большой роли, который всегда играл завод в истории и экономике города. Мы гордимся, что в нашем городе находится предприятие широко известное в мире своей качественной продукцией. Ностальгические воспоминания вызывают продукция, выставленная на подиумах у стены - это магнитофоны, радиоприемники, магнитолы "Ореанда", "Дельфин", которые пользовались огромной популярностью у молодежи 70-х - начала  90-х годов. IMGP1452

Деятельное участие в создании выставки принимали сотрудники Государственного архива АРК. Слово было предоставлено  директору Госархива  Олегу Владимировичу Лобову. В своем выступлении он отметил, что "Фиолент" - одно из немногих промышленных предприятий города, сумевших удержаться на плаву, сохранивших свои традиции. На заводе имеется музей, энтузиасты изучают  историю предприятия, собирают экспонаты. В Государственном архиве имеется богатейшее собрание документов по истории завода, которые могут пролить свет на неизученные страницы истории завода. Мы рады принимать участие в таких мероприятиях, как эта выставка - они объединяют усилия специалистов и любителей истории в изучении прошлого. IMG 0672

 


 

Затем участники презентации просмотрели  фильм о «Фиоленте», созданный силами работников завода и осмотрели экспонаты выставки.

 

Выставка посвящена заводу «Фиолент» - одному из старейших предприятий Симферополя, отмечающему в эти дни 100-летие.

 

        IMGP1486 История предприятия начинается с 1913 года, когда колонист Я.И. Тиссен и его компаньоны, К.- Н. И. Кара-Мурза и Л.И. Григорова, купив оборудование чугунолитейного механического завода купца А.А. Попова, установили его на месте бывшей столярно-ящичной фабрики Товарищества Г. Н. Кучерова и сыновей, располагавшейсяна углу современных улиц Киевской и Ленинградской. В созданной здесь мастерской, они производили поливные насосы, виноградные прессы и другие чугунные изделия.

 

В советское время завод национализирован и передан отделу местного хозяйства. Вначале его арендовали промысловая артель «Металлист». В довоеннные годы завод неоднократно менял свое название и специализацию. Он назывался заводом «Большевик», «Машстрой № 3» им. А.А. Самединова и ГАРО (гаражного оборудования). В конце 1940 – 1950-х годах предприятие входило в объединения «Крымэнерго» и «Главторфмашина». Процесс его становления отражен в фотографиях, помещенных на стендах в начале экспозиции, и материалах в горизонтальной витрине под ними. В том числе: изображениях корпусов завода, его старейших работников, орудий труда, образцов продукции, помещенных в витрине копиях архивных документов.

 С начала 1960-х годов предприятие производит электрические приборы и автоматы, применяющиеся на военных кораблях, подводных лодках, судах на воздушной подушке, вертолетах, в станках с числовым программным управлением и роботах. Выпускавшаяся заводом аудиотехника всегда пользовалась огромным спросом населения, особенно среди молодежи, и признавалась лучшей в СССР. За разработку магнитол «Ореанда» группу работников «Фиолента» в конце 1980-х годов премировали поездкой в Японию. Ручной электроинструмент, производящийся с начала 1990-х годов (электролобзики, дрели, шуруповерты, бетономешалки, шлифовальные машины) получил широкое распространение в промышленности и домашнем быту

 IMGP1454

В настоящее время Публичное акционерное общество «Фиолент» - ведущее на Украине предприятие по производству электроприборов и автоматики. Его продукция, образцы которой представлены в экспозиции, заняла достойное место на мировом рынке, пользуется постоянным спросом потребителей. Успехи предприятия и его работников нашли отражение в государственных наградах и званиях, как самого завода (часть из них представлена в экспозиции), так и его директора Александра Сергеевича Баталина, удостоенного только за последние годы званий Почетного гражданина Симферополя, Почетного Крымчанина и Героя Украины.

  Завод предоставил музею праздничные подарки для первых посетителей выставки, которые с восторгом приняли их и оценили продукцию "Фиолента". Им сегодня повезло!

IMGP1489

        

 

        

 

        

        

21 августа 2013 года в Музее истории города Симферополя открывается выставка, посвященная 100-летию завода «Фиолент».

КУЗНЕЧНАЯ Мастерская3

 На выставке  представлена продукция завода, начиная с первых лет его существования и вплоть до наших дней – от примитивных утюгов и других чугунных изделий до сложнейших систем корабельной автоматики, прецизионных микромашин, уникальных датчиков, которые  используются практически в каждой промышленной отрасли. Фотографии, представленные музеем предприятия и фотокопии документов, хранящихся в Государственном архиве АРК позволяют представить этапы развития завода, рассказывают о людях, трудившихся на предприятии. Выставку в здании Музея истории города Симферополя будет открывать Александр Сергеевич Баталин -  председатель правления ПАО «Завод «Фиолент», Почетный гражданин города Симферополя, Почетный крымчанин. На открытии  будут также  присутствовать представители городских властей, депутаты Верховного совета АРК, представители общественности.  Выставка подготовлена в тесном взаимодействии Музея истории города Симферополя  и работников завода.6. Печное литье

     Известный не только в Крыму и Украине, но и в других странах СНГ завод «Фиолент», флагман украинской промышленности был основан в  1913 год предпринимателем Яковом Ивановичем Тиссеном. На месте владений мещанина Кучерова, на углу улиц Битакской и Новой, был построен чугунно-литейный механический завод. В своём распоряжении имел 19 станков и 30 работников. В одном здании размещался механический цех, а в другом двухэтажном были служебные помещения и жилье хозяина. На заводе осуществлялась реставрация мельничных вальцов, выпускались насосы для полива огородов, различные чугунные изделия. После революции завод национализирован.         За свою историю завод выпускал различную продукцию для нужд обороны, машиностроения, сельского хозяйства, а также товары народного потребления. Менялись названия и ведомственная принадлежность завода. В 1923 году Совнархоз передал завод в аренду промысловой артели «Металлист». В 1926 году  предприятие стало  именоваться «Государственный литейно-механический завод «Большевик», вошедший впоследствии в ведение треста «Крыммашстрой», как Завод №3. В послевоенное время  завод входил в управление «Крымэнерго», как одно из его предприятий,  в  управление «Главторфмашина».  Фиолент. Группа рабочихВ 1958 год. Распоряжением Совета министров СССР заводу поручено производить специальные электрические машины. Началось интенсивное строительство производственных зданий и  гнеральная реконструкция на выпуск целиком новой продукции - микромашин высокой точности. До конца 1959 – 1960 гг. завод был в основном оснащён всем необходимым для серийного выпуска  и  переподчинён Министерству судостроительной промышленности СССР.  На базе небольшого завода, выпускающего несложные изделия за пять лет строительства было создано предприятия по выпуску высокоточной продукции. Было освоено серийное производство 60 видов микромашин и начато изготовление элементов корабельной автоматики. Сформировалось СКБ, где проводились собственные разработки новых типов микромашин, систем корабельной автоматики, товаров народного потребления. В 1966 году завод получил название «Фиолент», освоено производство электрических машин малой мощности, вращающихся трансформаторов, сельсинов.        Одним из этапов в развитии завода явилось освоение с 1967 года новых товаров – магнитофона «Дельфин», магнитолы «Ореанда», для обеспечения выпуска которых были построены производственные корпуса на 2-й промплощадке. Переносная двухкассетная стереофоническая магнитола «Ореанда 204 стерео» имела процессорное управление,  была лучшей в Советском Союзе для своего времени, что признано газетой «Комсомольская правда» и призом - поездкой в Японию группы работников завода.  Завод «Фиолент» один из ведущих в Украине по выпуску систем и элементов корабельной автоматики и навигационной техники. Освоено производство 24 систем для водоизмещающих кораблей и судов, доков и плавучих электростанций, кораблей на воздушной подушке, погружных буровых установок и атомных подводных лодок. При изготовлении систем управления используется самая современная элементная база мировых производителей, завод является системным интегратором фирмы «Шнайдер электрик». Мощности завода способны удовлетворить потребности всех стран СНГ в прецизионных микромашинах. Уникальные датчики используются практически в каждой промышленной отрасли. Они применяются в станках с числовым программным управлением, в роботах, точных электроприводах. Особым спросом микромашины пользуются в судостроении, космонавтике, авиации, медицине. В настоящее время производство состоит из 3 основных направлений:

1. Производство - более 45 различных моделей под торговыми марками «ФИОЛЕНТ proffesional» и «ФИОЛЕНТ мастер» .

2. Производство микромашин - прецизионные электрические микромашины малой мощности (, , , , электродвигатели специального назначения)

3. Производство систем корабельной автоматики - системы и элементы автоматизированного управления для водоизмещающих кораблей и судов, кораблей на воздушной подушке, яхт, доков, морских буровых платформ, приборы, датчики и сигнализаторы для судостроения и промышленной автоматизации.

         Сегодня «Фиолент» - современное высокоорганизованное производство, флагман украинской промышленности. Он включен в перечень предприятий, имеющих стратегическое значение для экономики и безопасности страны. Коллектив «Фиолента» не останавливается на достигнутом. Ведется активная работа по выпуску новой и совершенствованию уже выпускаемой продукции. Сегодня «Фиолент» уверенно смотрит в будущее. У него огромный опыт в освоении высоких технологий. Качественная и надежная продукция предприятия занимает достойное место среди лучших мировых образцов. Фиолент – это стабильность, надежность и уверенность в будущем. В разное время руководителями завода были: 1913— Яков Иванович Тиссен; 1933—1939 — Иван Степанович Репин, директор; 1949—1961 — Алексей Андрианович Семёнов, директор; 1961—1962 — Пётр Иванович Корницкий, директор; 1962—1965 — Геннадий Георгиевич Филиппов, директор; 1966—1972 — Вячеслав Николаевич Ковалёв, директор; 1972—1985 — Геннадий Данилович Креславский ; 1985— по настоящее время — , председатель правления.  Практически всю трудовую деятельность Александр Сергеевич Баталин посвятил одному предприятию – заводу «Фиолент», пройдя путь от мастера до директора. Стаж его работы в данном коллективе – 43 года, из них 27 лет он – руководитель завода.

           

Четверг, 08 Август 2013 19:13

О Самокише

Владимир Антонович Пречисский, известный изобретатель, ученый, доктор технических наук, профессор, предоставил музею свои воспоминания о художнике Н.С. Самокише.

    1-IMGP0030- Наш дом на углу улиц Самокиша и Жуковского куда в 1937 г. мама и папа переехали со мной из района Красная горка СимферополяНаша семья жила в Симферополе в так называемом Доме учителей на углу улиц Жуковского и Кооперативной. Мама, школьная учительница, получила квартиру в нём в 1937 году, после того, как прежние два этажа дореволюционного здания надстроили третьим этажом специально для учителей города. Переехали мы из района Красной Горки (у Феодосийского шоссе), где годом раньше я родился. А на Красной Горке папе дал комнату Крымский сельхозинститут, куда папу пригласили для преподавательской работы на кафедре сельхозмашин. До этого он работал агрономом в крымском посёлке Зуя, где они с мамой и проживали.

    Папа (1900 года рождения, из Запорожской губернии)  и мама (родившаяся в 1904 году в Благовещенске-на-Амуре) познакомились в Харькове, где папа окончил сельскохозяйственный институт, а мама, окончив Дальневосточный университет во Владивостоке и успев поработать в городах Хабаровске и Свободном, приехала в Харьков с Дальнего Востока на курсы повышения квалификации школьных учителей. В итоге женились. Папа получил направление на работу в Крым, в посёлок Зуя.

*

Наш Дом учителей знаменит тем, что в нём проживал Н.С. Самокиш – известный художник-баталист. В память об этом после войны на доме установили мемориальную доску, а улицу Кооперативную переименовали  в  улицу Самокиша.Самокиш

Хорошо запомнился мне облик художника: высокий, худой старик с белой (не просто седой, а именно ослепительно белой!) шевелюрой и бородой. Помню, как зачарованно мы, детвора, наблюдали за длительным, многодневным процессом создания огромной, как нам казалось, картины (размером где-то в пару квадратных метров), которую художник писал во дворе, поскольку ему позировал всадник – офицер на белом коне. Волшебство от появления на сером холсте первых карандашных контуров будущего изображения и до яркого многоцветного художественного полотна пленяло нас.

Позже, когда художника не стало, я рассказывал своим родителям о детских впечатлениях, о том, что мы побаивались художника – нам он казался очень строгим, почти недоступным для общения. Родители же отвечали, что строгость его была напускной (очевидно, чтобы малышня не мешала работать), что на самом деле Николай Семёнович Самокиш был милейшим собеседником и добрейшим человеком. Работы его я видел не только в Крымской областной художественной галерее (кстати, очень богатой выдающимися полотнами прекрасных живописцев), но и в Москве, в других городах, и всегда это вызывало волну приятных чувств и воспоминаний.

 

 

Уважаемые посетители сайта! Предлагаем вашему вниманию воспоминания  жителя Симферополя Владимира Антоновичча Пречисского о войне. Это воспоминания ребенка, они охватывают узкий круг людей и небольшое пространство - дом, двор, улица. Но в них отразилась тревожное время, которое переживал наш город, чувства и эмоции людей. Владимир Антонович, профессор московского вуза часто приезжает в родной город и уже во второй раз посетил наш музей, поделился своими воспоминаниями, с которыми мы предлагаем вам познакомиться. Иллюстрация к тексту - из собрания Владимира Саенко. Она происходит из фотоальбома немецкого офицера, врача, сделавшего фотографии Симферополя во время оккупации. На фотографии - дом 44 по улице Кирова. Очень выразительны фигуры детей  на переднем плане, в них и любопытство и опасение, следствие горького опыта их маленьких жизней. 

Пречисский В.А.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА В МОЕЙ ЖИЗНИ

    Наша семья жила в Симферополе в так называемом Доме учителей на углу улиц Жуковского и Кооперативной. Мама, школьная учительница, получила квартиру в нём в 1937 году, после того, как прежние два этажа дореволюционного здания надстроили третьим этажом специально для учителей города. Переехали мы из района Красной Горки (у Феодосийского шоссе), где годом раньше я родился.

Из собрания Владимира Саенко

Наш Дом знаменит тем, что в нём проживал Н.С. Самокиш – известный художник-баталист. В память об этом после войны на доме установили мемориальную доску, а улицу Кооперативную переименовали  в  улицу Самокиша.

Через улицу Самокиша, напротив нашего, стоит другой, куда более солидный дом, который жители называли Домом специалистов. В двух шагах от этих домов расположен замечательный сквер, который раньше все именовали Семинарским садом. Бывшая семинария, располагавшаяся рядом (между этим сквером и Домом специалистов), находилась в здании, которое во время нашего детства стало женской средней школой № 9.

В этой школе наша мама позже стала преподавать химию до самого выхода на пенсию. Раньше мама работала в других школах, в частности, в средней школе № 1, примечательной тем, что в том же здании в своё время преподавал великий химик Д. И. Менделеев.

Помню, как после начала войны в доме запретили выключать радио, так как оно давало единственную возможность узнать о воздушной тревоге, когда надо было всё бросать и бежать из нашего дома через Кооперативную улицу к соседнему Дому специалистов, под которым были большие подвалы, оборудованные под бомбоубежища. На первых порах родители иногда игнорировали объявленную тревогу и оставались дома, но после попадания огромной бомбы (к счастью, не разорвавшейся!) в соседний с нами дом мы стали пользоваться бомбоубежищем при каждой необходимости.

Не могу не вспомнить, как однажды поразил родителей своим необычайно острым слухом.

Обычно о воздушной тревоге нам становилось известно из двух источников: либо по сигналу городской сирены (к нашему дому этот сигнал доходил настолько слабым, что услышать его можно было при полном отсутствии других звуков), либо  по оповещению через  комнатный громкоговоритель, который теперь можно увидеть только в кино или в музее. Эта чёрная радиотарелка, подключённая к проводной радиосети, служила нам единственной связью с внешним миром.

Однажды я обратился к родителям, что надо идти в бомбоубежище.

–  Это почему?! – удивились мама с папой. – Воздушной тревоги не объявляли!

–  Так самолёты же немецкие летят!

–  С чего ты взял? Ничего не слышно, никаких самолётов!

– А я слышу, они гудят!

Как родители ни прислушивались, ничего не услышали. Решили, что у сынишки просто взыграло воображение.

А через 10-15 минут по радио объявляют:

 – Граждане, воздушная тревога! Граждане, воздушная тревога!

Папа с мамой были потрясены! А я удивлялся, как это они ничего не слышат, если так явственно гудят самолёты.

После этого случая мне уже полностью доверяли и сразу начинали собираться в бомбоубежище после моего предупреждения. Ошибок не бывало.

*

Летом 1941 года мне исполнилось пять лет, брату Юрию не было ещё и двух лет. Всё тревожнее становились родители, фронт стремительно приближался к Крыму. Стали готовиться к эвакуации. В это время в нашем многоквартирном доме среди детей разразилась эпидемия кори.  Как ни пытались родители изолировать своих детей от заболевших, ничего не получилось: зараза была подхвачена раньше принятых мер. Тяжело заболела девочка Ира Марченко, с которой я очень дружил. Через некоторое время слёг я, почти сразу за мной – мой брат.

Настал день отъезда в эвакуацию. Родители в панике: что делать? У нас с Юрой температура около 42 градусов. Я очень отчётливо помню, как мне было тяжело не то, что пошевелиться, даже произнести хотя бы слово, я периодически впадал в полузабытьё. Родители никак не могли решить, ехать или оставаться, в каком случае будет хуже для нас с братом.

Семья Марченко решила уезжать, так как у Иры кризис миновал, хотя сохранялась повышенная температура. Мне же врезалась в память фраза одного из наших родителей:

– Если повезём детей в таком состоянии, мы, безусловно, потеряем их. Как ни страшно оставаться, сохраняется хоть маленький шанс, что дети выживут.

Так мы оказались на оккупированной немцами территории.

После окончания войны вернулись эвакуированные семьи. Рассказывали о долгом путешествии в жутких антисанитарных условиях: доходило до того, что подолгу не было воды, руки приходилось мыть собственной мочой.

Ира Марченко в дороге умерла.

*

Когда в Симферополь  вошли немцы, в каждую квартиру нашего трёхэтажного дома с тремя подъездами стали регулярно поселять на несколько дней немецких военных.

Наш дом и стоящее напротив него административное здание «Крымсоюз» в одну линию с сараями, а также сараи жильцов с третьей стороны, образовывали замечательный, полный зелени, большой, но уютный замкнутый двор. Захватчики, вырубив все зелёные насаждения, превратили наш двор в стоянку плотных рядов своих военных автомобилей. Это увеличило опасность бомбардировок, теперь уже нашей авиацией. А скрываться в бомбоубежище было невозможно: их оккупанты использовали только для себя. Оставалось уповать на судьбу. Слава Богу, обошлось без прямых попаданий.

Сразу же начались облавы военных патрулей: уводили всех здоровых мужчин, девушек и молодых женщин. Отобранных угоняли в Германию в качестве дармовой рабочей силы. В первые же дни в число угнанных попала моя двоюродная сестра Людмила, которая уже несколько лет жила в нашей семье, будучи, фактически, моей второй мамой, так как она старше меня на пятнадцать лет.

*

Несколько раз (в периоды, когда в нашей квартире отсутствовали немецкие постояльцы) у нас ночевали молодые ребята, о которых нам, детям, родители говорили, что они какие-то дальние наши родственники из деревни. Уже после войны, когда вышла книга писателя Ивана Козлова «В Крымском подполье», и мы дома её читали, мама рассказала, что те ночевавшие ребята были перед войной её учениками, а у нас они прятались, так как были участниками подпольного сопротивления. Естественно, семья очень рисковала, ввиду часто проводившихся облав.

Моего папу при облавах несколько раз уводили, но из-за возраста (ему шел 42-й год) отпускали. После этого папа стал подолгу скрываться в деревнях, куда немцы заглядывали лишь наездами. Мы стали видеть его весьма редко, хотя всегда ждали с нетерпением, потому что папа всегда приходил с чем-нибудь съестным.

Мама продавала сначала свои украшения, доставшиеся от бабушки, потом что-то из мебели, одежду. Плакала, что всё приходилось отдавать за бесценок. Обстирывала, штопала одежду постоянно менявшимся немцам-квартирантам, которые не задерживались дольше нескольких дней: кто-то двигался на фронт, кто-то в обратную сторону. Питались мы чуть ли не одними листьями. От постоянного недоедания развились типичные болезни, о которых не хочется говорить. А поскольку родители в первую очередь заботились о нас, детях, можно себе представить, каково было им. Забегая вперёд, скажу, что чувство голода преследовало нас не только все военные, но и первые послевоенные годы, когда продукты питания получали по карточкам, выстаивая суточные очереди в магазин.

*

Периодически менявшиеся постояльцы были самые разные. Чаще всего – немецкие младшие чины, типа унтер-офицеров, но бывали и старшие офицеры. Одни помыкали мамой, практически ничего не давая на пропитание, требовали, чтобы мы, дети, вообще не показывались им на глаза. Первое слово, которое мы узнали по-немецки, было «швайн» (свинья), его мы слышали из уст немцев чаще других.

Справедливости ради надо сказать, что, пусть редко, но попадались и другие немцы или австрийцы, которые за обслуживание выделяли нам кое-что из своих обильных пайков или давали немного денег.

Вот несколько памятных картинок, врезавшихся в память на всю жизнь, как будто это произошло вчера.

Новый постоялец, не успев обосноваться, уселся в главной (проходной) комнате, распечатал свои продукты, что-то ел. Я старался не смотреть на него, так легче переносить голод. Но немец, по-видимому, что-то уловил в моём взгляде, когда я проходил через комнату, и окликнул меня. Я остановился, смотрю на него издали. Он манит меня пальцем, приговаривая: «Ком, ком!». Сытая рожа его смеётся, но что-то в его улыбке настораживает, поэтому я делаю маленький шажок и останавливаюсь. Он продолжает голосом и пальцем подзывать меня, показывая на шоколад. Я боюсь подвоха, но ноги сами перемещаются ещё на пару шажков, после чего опять останавливаются.

Тогда немец берёт толстую плитку шоколада, отламывает от нее добрый кусок и с улыбкой протягивает в мою сторону, повторяя своё: «Ком, ком!». Я нерешительно подхожу ещё ближе, шоколад уже прямо передо мной. Немец движениями показывает: на, мол, бери! Я и не могу поверить, что мне, действительно, дают шоколад, но, с другой стороны – вот он, прямо передо мной! Поднимаю свою руку, хочу взять отломленный кусок из руки немца, а тот, заржав по-лошадиному, отправляет шоколад в свой рот. Я сначала остолбенел от неожиданности, потом развернулся, чтобы убежать. Немец резким голосом остановил меня и что-то стал говорить, чего я понять не мог.

Потом он отломил снова кусок от шоколадной плитки, что-то приговаривая успокаивающим голосом, что, вероятно, означало: «Я тут пошутил с тобой. Но теперь уже вправду даю тебе, подходи, бери!». Я мотаю отрицательно головой. Немец то требовательно, то с ласковой интонацией заставил-таки меня подойти к нему и очень убедительно протягивал мне шоколад. Но стоило мне переломить свое нежелание быть обманутым вторично и протянуть руку, как немец снова отправил протягиваемую мне шоколадку себе в рот, а мне ещё поддал слегка ногой, когда слёзы брызнули из моих глаз. Я убежал на кухню, а в комнате хохотал упитанный ариец, представитель «высшей расы».

*

Но был и куда более страшный, хотя и чисто мальчишеский, поступок с моей стороны, едва не приведший к неминуемому расстрелу всей нашей семьи, избежать которого удалось чудом. Да и произошло всё только благодаря последовательной цепочке редких случайностей.

В погожий летний день в обычной одежде (трусы и майка, никакой обуви) я был в нашем дворе совершенно один: не было ни взрослых, ни детей.

В этот момент во двор въезжает чёрная легковушка, останавливается, из неё выходит немецкий офицер и быстро входит в первый подъезд.

Я слоняющимся шагом прохожу мимо этого автомобиля, заглядываю внутрь… и замираю на месте: на переднем сиденье лежит пистолет!

Я даже задрожал от неожиданной удачи. Стал озираться, не видит ли кто. Никого не заметил. Внутренний голос подзуживает: что же ты раздумываешь, ведь никто не узнает, а пистолет настоящий, настоящий!

Ещё несколько мгновений длились колебания, потом быстро открываю дверцу машины, хватаю пистолет, сую его за пазуху и быстрым шагом направляюсь в свой подъезд (соседний с тем, куда вошёл немец, хозяин пистолета). В подъезде пулей взлетаю на третий этаж, дверь в квартиру, как обычно, не заперта (если кто-то дома). Я шмыгаю в дальнюю комнату (спальню), заползаю под кровать, засовываю пистолет поглубже, к самой стенке.

Едва, пятясь, выполз – тут, как тут,  папа! Ему стало подозрительным моё необычное поведение, а именно, что я, войдя в квартиру, прошёл не на кухню, где он находился и даже окликнул меня, а почему-то стремительно скрылся в дальней комнате. Спрашивает меня:

– Что ты здесь делаешь?

– Ничего!

– Как это ничего, а под кровать зачем лазил?

– Просто так.

– Ну-ка доставай, что ты там спрятал!

Пришлось достать. Увидев пистолет, отец изменился в лице, побелел. Мне стало страшно.

– Где ты его взял?

Пришлось всё рассказать.

Какое мудрое решение принял папа, стало ясно очень быстро. Он велел мне как можно быстрее с пистолетом за пазухой спуститься во двор и, не разговаривая ни с кем, не останавливаясь, мчаться в общественный туалет в дальнем углу двора, которым жители дома вынуждены были регулярно  пользоваться, так как довольно часто отключали подачу воды в дом. Там, в туалете с деревянным настилом и дырой в настиле, я должен утопить пистолет, а в будущем никогда никому ничего не говорить, потому что всех расстреляют. До меня, несмотря на мои шесть с небольшим лет, всё дошло, как следует. Я в точности выполнил всё, что велел папа, вернулся домой.

Не могу сказать точно, через какое время, может быть, через двадцать минут, может быть, через полчаса во всём доме повели обыск немецкие автоматчики с собакой. Собака, зайдя в квартиру и понюхав меня, сразу потянула немцев в спальню к той самой кровати. Немцы перевернули все вещи не только в спальне, но во всей квартире, ничего не объясняя. Обыски проходили и раньше, но так тщательно он проводился впервые. К счастью, бдительность папы спасла всем нам жизнь. От сознания того, что могло быть, до сих пор жутковато.

*

Вот ещё ряд эпизодов, уже совсем близких к концу оккупации, когда немцы готовились оставить Симферополь.

Мы с братом переходили улицу достаточно близко перед шедшим по ней одиноким немецким танком. Уже пересекли проезжую часть, но танк, вместо того, чтобы проехать по мостовой за нашей спиной, поворачивает прямо на нас с Юрой! Я в ужасе хватаю брата за руку, и мы бежим назад, к тому тротуару, откуда только что стали переходить улицу. Танк тоже разворачивается и уже настигает нас! Перед нами глухая каменная стена, танк уже почти догнал нас, мы с Юрой мчимся изо всех сил вдоль стены, объятые ужасом быть раздавленными: успеть бы  добежать до угла дома! В тот самый момент, когда удалось завернуть за угол, танк, едва не разбив этот угол, пронёсся мимо. Мы, задыхаясь, не могли уже сдвинуться с места, глядя вслед танку, на броне которого сидели и хохотали немцы.

*

Другой эпизод. Один из постояльцев заявился в нашу квартиру, когда уже была абсолютная темень. Поскольку мы с братом ещё не спали, стало быть, дело было зимой. Вид у немца был ужасный: грязный, растрёпанный, заросший, к тому же, немец был пьян. На ломаном русском языке он только и смог произнести: «Вода, мыть, спать!». Взглянув на него, мама ахнула, сказала папе, что немец весь в блохах и вшах. Нам с братом велели немедленно уйти в дальнюю комнату, чтобы мы не могли заразиться.

В те времена ни о какой горячей воде или газовых колонках мы даже понятия не имели, в квартире было печное отопление, для мытья или стирки грели воду в больших кастрюлях или выварках. Пришлось папе растапливать печь на кухне, греть воду, а мама очень долго выбирала с головы и тела немца вшей и блох,  раздавливала их, не разрешая всем нам даже приближаться к тому месту. Пьяный немец, видимо, уже был болен. Мылся он очень небрежно, поэтому мама заставила его повторить процедуру, а потом стала сама тщательно обмывать его. Несколько раз маме пришлось ловить насекомых на себе, это удавалось не сразу, она звала на помощь папу, когда чувствовала, что насекомое попала на её голову.

Переночевав, на следующий день немец, к счастью, убыл. Однако его визит чуть не свёл маму в могилу. Дело в том, что какое-то из насекомых успело заразить маму брюшным тифом. Болела мама очень тяжело, превратилась почти в скелет, обтянутый кожей. Будучи чрезвычайно слабой, с огромным трудом полностью обслуживала себя сама, не разрешая приближаться к себе ни папе, ни нам, детям, чтобы мы не заразились от неё. Тщательнейшим образом всё дезинфицировала, хотя от слабости не раз теряла сознание. То, что она выжила, было просто чудом, и не меньшим чудом было то, что она спасла нас от заражения, хотя мы жили в одной квартире!

Не могу сейчас сказать, как долго длилась её болезнь, нам казалось, что это длилось целую вечность. После того, как мама стала поправляться, она ещё очень долго была страшно худой. А потом заболела снова, говорили, что это так называемый паратиф. Когда врачи или знакомые узнавали, как это всё было, то поражались, что мы сумели выйти из этой ситуации, никого не схоронив.

Конечно, даром это не прошло, здоровье мамы оказалось сильно подорванным. Она прожила всего 61 год, намного меньше своей матери и своей старшей сестры.

*

Немецкие оккупанты покинули Симферополь лишь в апреле 1944 года при несколько необычных обстоятельствах. Их армия  вдруг в большом темпе организованно оставила город буквально за считанные вечерне-ночные часы. Наутро жители с удивлением обнаружили, что в городе не осталось ни одного немца! Это было так непривычно…

Только через сутки в разгар яркого солнечного дня в город вошли наши партизаны, скрывавшиеся в Крымских горах. Они немало досаждали немцам все эти годы. И только через два или три дня в Симферополь вошли регулярные части Красной армии. Оккупация для нас закончилась!

*

До нормальной жизни, как было перед  войной, тем не менее, было ещё очень далеко. Страхи кончились, но полуголодное время продолжалось ещё несколько лет. Запомнились такие вещи, которые в обычной жизни просто немыслимы!

Вот несколько из подобных картинок памяти.

*

Все квартиры нашего трёхэтажного жилого дома отапливались индивидуальными вертикальными печами (их почему-то называли «грубами»). Топливом служили дрова или уголь, запасы которых жители хранили в дворовых сараях или подвалах. На кухнях для приготовления пищи имелись специальные плиты с чугунными конфорками на горизонтальной поверхности, а также с духовками для выпечки.

Запасы угля у жителей закончились в период оккупации. Чтобы топить печи, дрова добывались с большим трудом. Иногда даже приходилось пускать на дрова старую деревянную мебель.

Когда немцы спешным порядком покинули Симферополь, в одном из углов  нашего двора остались штабеля больших картонных коробок (хорошо помню, как они выглядели!) с аккуратными небольшими удлинёнными брикетами порошкообразного динамита в бумажной упаковке. Люди обходили их стороной, зная, что с динамитом шутки плохи. Поскольку суммарный объём всех этих взрывоопасных коробок составлял, по моим нынешним прикидкам, порядка двух или трёх кубических метров, то можно себе представить тяжелейшие, катастрофические последствия в случае взрыва этих нескольких тонн динамита! Даже мы, дети, прекрасно были осведомлены о подобной опасности.

Можно себе представить моё удивление, даже испуг, когда я увидел, что пару коробок с динамитом папа принёс домой! Мама ничуть не была встревожена. Родители нам, детям,  объяснили, чтобы мы брикетов не трогали: от удара динамит взрывается. Но если всё делать осторожно, динамитом можно топить печи! На всю жизнь запомнил ослепительно-яркий жёлто-оранжевый цвет пламени горящего динамита. Ни до, ни после я не видел такого красивого пламени. От родителей узнал, что и такого жара ни уголь, ни дрова дать не могли.

Очень быстро число коробок с динамитом во дворе стало уменьшаться (и другие жители дома осмелели!), а оставшиеся были увезены военными. 

*

На расстоянии полутора кварталов от нашего дома на Кооперативной улице находились вместительные склады запасов пшеничного зерна. За время оккупации немцы использовали лишь часть этих запасов.

Из-за своего стремительного ухода из Симферополя они не довели до конца свою задумку –  уничтожить эти склады. Успели только подпалить их, но  как только немцев не стало, жители бросились тушить пожар, вскрыли складские помещения. Несмотря на то, что всё зерно оказалось обильно полито керосином, голодающее население растащило зерно во мгновение ока. Наш папа тоже успел какое-то количество зерна принести и сохранить в сарае.

 На всю жизнь в памяти остался ужасный запах керосина, который невозможно было убрать ни высушиванием, ни мытьём зерна. Зато стало чем питаться! Это зерно мы толкли в ступе, мама из него потом делала лепешки. А отвратительный запах керосина и сейчас всплывает в памяти, как только вспоминаю процесс пережёвывания тех лепёшек. На первых порах  это вызывало тошноту и позывы на рвоту, но конечным результатом  было спасение от голода.

*

Введение карточной системы на продукты питания, безусловно, чуть облегчило полуголодное существование населения. В основном это были карточки на хлеб, выбирать свою мизерную норму необходимо было ежедневно, при этом отрывались (вырезались) от общей карточки мини-купоны для соответствующей даты. Не сумел реализовать – купон становился недействительным.

Хлеба привозили столько, что на всех, как правило, не хватало, поэтому для гарантии люди занимали очередь в магазин с вечера предыдущего дня. До утреннего открытия магазина в очереди несколько раз (включая ночные часы) устраивали перекличку. Тех, кого при этом не оказалось на месте, немедленно вычёркивали из списков очереди, повышая тем самым шанс для оставшихся. Сколько довелось видеть и слышать слёз по этой причине! Члены семей, включая детвору, обязательно оставляли кого-то для дежурства в очереди, спать ходили поочерёдно. Подобные суточные выстаивания в очередях продолжались несколько лет, вплоть до отмены карточной системы.

Сейчас уже не помню, в каком году это произошло, но по моей вине семья наша оказалась в тяжелейшем положении.

Хлебные карточки выдавались сроком на один месяц. В первых числах какого-то месяца я был послан на  дежурство в очереди. Простоял там очень долго, несколько часов (хлеб привозили в самое разное время, иногда с очень большой задержкой). Когда моя очередь уже подходила к месту выдачи хлеба, я пришёл в ужас, так как не обнаружил хлебных карточек в своём кармане. Их просто украли у меня, а ведь мне были доверены карточки на всех членов нашей семьи!

Воровство процветало в те годы, родители постоянно напоминали о бдительности, но вот случилось же, и именно со мной…. Когда я в слезах пришёл домой и всё рассказал, мама просто села, обессиленная, приговаривая: «Как же мы теперь?..» А папа второй (и последний!) раз в жизни так основательно прошёлся ремнём по моему мягкому месту, что полосы долго ещё оставались на теле. Я изо всех сил пытался не реветь, хотя было очень больно: понимал, что  значит на целый месяц оставить семью без хлеба.

*

Безмерная радость, охватившая всех нас в момент освобождения Крыма от немецких захватчиков, была омрачена негативным отношением официальных властей ко всему населению, оказавшемуся на оккупированной территории. Да, безусловно, были и предатели, сотрудничавшие с немцами, работавшие полицаями – кто этого не знал! Но таких людей можно было сосчитать по пальцам, а в опале оказалось всё население.

Коротко покажу, всего лишь на нескольких конкретных примерах (из множества подобных!), как это отразилось на членах нашей семьи.

*

Мама вновь стала учителем химии в средней школе. Папа вернулся к преподавательской работе на кафедре механизации Крымского сельскохозяйственного института.

Но жуткие годы жизни на грани смерти в течение почти трёх лет оккупационного режима ставились всем в вину ещё много-много лет, вплоть до хрущёвской оттепели.

Мама наша входила в число лучших учителей города, её неоднократно представляли к различным наградам, включая правительственные.

Однако во всех заполняемых анкетах присутствовала обязательная графа: «Были ли Вы или Ваши ближайшие родственники в оккупации в период Великой  Отечественной войны?». Положительный ответ на этот вопрос мгновенно ставил заслон дальнейшему рассмотрению поступивших предложений.

По этой же причине отцу не давали продвигаться в своей профессии. Ему отказали в защите кандидатской диссертации. Профессионалом он был очень высокого уровня, поэтому его всё же перевели с должности ассистента на должность старшего преподавателя. Но проработал папа в этой должности всего один выборный срок. Через несколько лет, при следующем конкурсном рассмотрении, секретарь парторганизации потребовал отклонить кандидатуру отца, пусть и очень квалифицированного специалиста, но бывшего в оккупации, а вместо него зачислить на должность старшего преподавателя недавнего выпускника вуза, с малым опытом работы, но зато с партбилетом в кармане! А папу вернули опять на должность ассистента.

*

Эти факты я узнал от родителей, только когда в 1954 году стал студентом Московского энергетического института.

 Учась в десятом классе, послал запросы в МЭИ и в МВТУ им. Баумана. Мне прислали прекрасные справочники для поступающих. После некоторых колебаний окончательно выбрал для поступления кафедру Электрического транспорта МЭИ.

Родители очень хотели, чтобы я учился в одном из трёх вузов Симферополя, но я «упёрся». Папа с мамой мешать моей мечте не стали, отпустили в Москву, хотя и боялись, что годы оккупации помешают и моей судьбе.

Действительно, невозможно было представить себе те трудности, которые я почти случайно преодолел при поступлении в МЭИ.

Я терпеть не могу хвастунов (если и позволяю высказаться о себе в подобном стиле, то лишь с откровенной иронией), но для правильного понимания дальнейшего приходится привести некоторые пояснения, касающиеся меня лично.

Год получения нами аттестатов зрелости (1954) был совершенно необычным не только для нашей школы, но и для всей области: больше такого не повторялось, да и не могло повториться. Наш выпуск 14-й мужской средней школы города Симферополя состоял из восьми (!) десятых классов (тогда учились 10 лет), в каждом классе было по 40-45 учеников! Дело в том, что годом нашего поступления в школу был, соответственно, 1944 год – год освобождения Крыма от немцев. В том году, из-за оккупации и невозможности учиться при немцах, в первый класс школы пошли одновременно и те, кому исполнилось семь лет, и те, кому уже было восемь и даже девять лет.

Я поступил в школу в возрасте 8 лет, то есть, как и многие, на год позже, чем мог бы при нормальной жизни. Случалось получать самые разные оценки, однажды мне даже поставили «кол» за то, что не ответил на вопрос, который прослушал из-за болтовни с соседом. Но в итоговых оценках за четверть, полугодие, учебный год  «пятёрки» как-то сами собой вытеснили все другие оценки.

Учиться мне всегда нравилось. Больше всех школьных предметов любил физику и английский язык, очень нравились астрономия, психология и логика (до сих пор считаю, что зря последние три предмета давным-давно исключили из школьной программы).

По математике получал только отличные оценки, но не могу сказать, что любил её! А меня посылали на математические городские и областные олимпиады. Всегда пытался «отбрыкаться» от этого нелюбимого занятия, но мне отвечали, что негоже лучшему ученику отказываться бороться за честь школы. Приходилось зажимать себя и участвовать. В десятом классе стал даже победителем областной олимпиады по математике!

Школу окончил с серебряной медалью, хотя в десятом классе (как и в предыдущие годы перед выпуском) имел только «отлично» по всем предметам  и на всех экзаменах (начиная с седьмого класса, мы сдавали экзамены каждый год!). Исключением явилась лишь «четвёрка», поставленная мне за выпускное сочинение, за что и дали серебряную медаль, а не золотую.

Наша школьная преподавательница русского языка сказала, что сочинение прекрасное, без единой ошибки, а снизили оценку в областной комиссии, которая рассматривала работы претендентов на медаль. Позже, под большим секретом, знакомый член областной комиссии показал моё сочинение маме, рассказал, что  придраться было абсолютно не к чему, поэтому в пояснении к оценке, сниженной до «четырёх», была приписка – «за стиль изложения». Я горжусь, что «заслужил» такую приписку! Ведь если бы в той же комиссии оценивали  совершенно разные стили, скажем, Чехова и Толстого, кто-нибудь из них мог получить оценку не выше моей!

*

Ну, а теперь о том, как же мне удалось  «прорваться» в МЭИ.

Забегая вперёд, сразу скажу, что ключом к происходившему опять-таки послужил пресловутый вопрос про оккупацию - в той анкете, которую все заполняли при поступлении в институт.

Медалистов по закону принимали в институт без официальной сдачи экзаменов, но после прохождения собеседования. Вот чем это «собеседование» обернулось для меня.

Когда подошла моя очередь, и я по вызову зашёл в аудиторию, сидевший за столом мужчина пригласил сесть рядом с ним. Спросил фамилию, взял скоросшиватель с моими документами, стал внимательно всё просматривать, задавая мне пустяковые вопросы: откуда я, почему выбрал для поступления МЭИ и соответствующую специальность, чем увлекаюсь и тому подобное. Закончив знакомиться с моим личным делом, сказал:

–  А теперь садитесь вон туда, к преподавателю физики.

Я пересел за другую парту. Преподаватель стал мне предлагать одну за другой задачки из разных разделов физики, я тут же, «не отходя от кассы», писал их решение, практически без всяких раздумий. Довольно скоро преподавателю надоело подыскивать мне новые задачи, и он сказал:

–  Достаточно, пересаживайтесь к математику!

Снова пересел за другую парту, теперь уже к преподавателю математики, который, пока меня опрашивал физик, зачем-то подходил к мужчине, у которого находились все наши личные дела.

Вначале всё пошло по предыдущей схеме. Мне предлагали одну за другой задачки на разные разделы математики, я с ними легко расправлялся.

В промежутках между задачами преподаватель просил меня давать определения эллипсу, гиперболе, параболе, чего вообще не имел права спрашивать, так как изучение этих кривых не входило в школьную программу! (Эти тонкости я узнал через много лет, когда сам стал работать в экзаменационной комиссии МЭИ). Точных определений я, естественно, дать не мог, но описывал кривые правильно лишь по той причине, что обожал астрономию и читал много книжек из этой области науки, хорошо представлял свойства названных кривых.

В отличие от физика математик иногда бросал удивлённые  реплики: «Да-а, и это тоже Вы знаете?!» - и выдавал новую задачу. Я видел, чувствовал, как он злится, что ему не удаётся поставить меня в тупик.

Пока математик занимался мною, через физика успели «пройти» несколько человек, которые стали ждать своей очереди к математику. А тот, видя такую ситуацию, полез почему-то в портфель, порылся среди каких-то бумаг, вытащил одну и дал мне со словами:

–  Неужели и с этой задачей справитесь?

Я прочитал условия, посмотрел на приложенный геометрический рисунок: ничего подобного мы никогда не решали!

Сижу, думаю, но не понимаю  даже, с чего можно начать! А преподаватель, видя моё замешательство, довольным тоном спрашивает:

 –  Ну, так как надо решать?

Хорошо, у меня хватило ума ответить:

–  Разрешите подумать!

–  Ну, думай, думай! А я пока буду спрашивать другого.

К нему с другой стороны подсел ещё один абитуриент. Преподаватель дал ему задачу и тут же повернулся ко мне:

–  Решили?

–  Я думаю!

Экзаменатор поговорил со вторым абитуриентом несколько минут и снова ко мне с тем же ехидным вопросом. Так повторилось несколько раз подряд. Меня уже стало бесить, что он дёргает меня, не даёт сосредоточиться. Преподаватель понял, что его цель «посадить» меня, кажется, достигнута, поэтому весьма спокойным тоном сказал:

–  Отсядьте вон туда к окну, я буду спрашивать других.

Я отсел, по-прежнему не зная, как приступить к решению. Стал глядеть в окно, где птицы прыгали по веткам ближайшего дерева.

На меня нахлынули мысли о том, что позорно провалил вступительный экзамен…. С какими же глазами я теперь вернусь домой?! Хорош отличник, лучший ученик, да и родителей не послушал, попёрся за тридевять земель в Москву, сколько денег попусту потратил, срам, да и только!

Экзаменатор изредка поглядывал на меня, но уже не дёргал. Спрашивал других.

Я абсолютно перестал думать о непонятной задаче, только корил и корил себя за постыдный провал, глядя на небо, на улицу, деревья, дома напротив…

 Вдруг, совершенно неожиданно, откуда-то из  подкорки головного мозга сверкнула мысль: а не попробовать ли начать решение задачи вот с такого искусственного  приёма?  Я с удивлением посмотрел на заданный чертёж, показалось, что может получиться! Стал делать дополнительные геометрические построения, выводить какие-то соотношения по правилам геометрии, дело пошло! Довёл решение до конца, и меня всего обуяло такое огромное чувство радости, просто необыкновенного счастья, какого, мне казалось, не испытывал никогда!

В это время преподаватель в очередной раз бросил свой взгляд в мою сторону и с лёгкой издёвкой  произнёс:

 –  Ну, что, решили задачу?

 –  Решил!

Никогда не забыть его реакции на мой ответ.

Экзаменатор как-то вытянулся вверх, глаза его широко раскрылись, с предельным удивлением в голосе он произнёс, растягивая по слогам:

–  Ре-е-е-ши-и-и-и-ли??? А, ну, покажите!

Посмотрел моё решение, никак не прокомментировал, только коротко бросил:

–   Идите!

*

Когда я пошёл к выходу, первый из троих «беседовавших» со мной в аудитории сказал, что о решении Приёмной комиссии мы узнаем 1 июля, для чего надо будет прийти к кабинету председателя комиссии.

Точную дату 1 июля упоминаю не случайно, так как с ней связан ещё один интересный факт, хотя и совершенно другого характера! Поясню позже.

В указанный день большая очередь из нас, абитуриентов-медалистов, собралась в холле перед дверью в кабинет председателя Приёмной комиссии МЭИ, ожидая известия о своей персональной судьбе – быть или не быть студентом института.

Приём вёл заместитель председателя комиссии Сергей Васильевич, который возглавлял всю текущую работу (председателем комиссии, как и положено, являлся ректор МЭИ).

Любопытная деталь, смысл описания которой станет ясным позже (как и упомянутой выше даты – 1 июля).

Очередной приглашаемый из очереди должен был пройти достаточно большой путь в глубину кабинета, где за столом сидел зам. председателя приёмной комиссии, а после объявления результата необходимо было проделать этот же многошаговый путь в обратном направлении. Нам было велено для ускорения процесса: следующий человек из очереди должен входить немедленно по сигналу лампочки над дверью, не дожидаясь выхода предыдущего.

Мы все, как зачарованные, весьма нервно, почти с дрожью, смотрели на лампочку, приглашавшую войти в заветный кабинет. Оттуда одни выходили со счастливым сияющим  лицом,  другие – как в воду опущенные.

 Вот и моя очередь. С сильным волнением вхожу в кабинет, иду к дальнему столу, в ответ на заданный вопрос называю свою фамилию.

Сергей Васильевич, услышав фамилию, сразу же показывает своему помощнику на одну из двух  стопок с папками личных дел:

– Это здесь!

Помощник всё просмотрел и говорит:

–  Здесь нет!

–  Не может быть, посмотри внимательнее!

После повторного, более тщательного просмотра помощник опять отвечает:

–   Сергей Васильевич, да нет его здесь!

–   Как нет, это может быть только здесь!

Я, разумеется, ничего не понимаю, но мне как-то не по себе.

В этот момент зазвонил телефон на столе, Сергей Васильевич несколько минут разговаривал по нему.

Помощник во время этой паузы стал перебирать папки в другой стопке. Вынул одну папку, держит в руке. Когда начальник положил телефонную трубку, помощник протянул ему папку со словами:

–   Сергей Васильевич, она была в другой стопке!

–   В другой?! Не может быть! – Взял папку, раскрыл, молча перелистал несколько страниц, после чего вынул из папки документ и протянул его мне:

–   Ну, что ж, поздравляю! Вы зачислены на первый курс МЭИ. Вот справка, с которой Вам надо прибыть к началу учебного года. А сейчас свободны.

*

Несколько дней я ещё пробыл в Москве: надо было решать вопрос с общежитием на время учёбы. Получаю письмо из Симферополя (в те времена почта работала несравненно более оперативно, чем ныне, когда письма по Москве доставляются дольше, чем раньше из Крыма в Москву!). Письмо было от мамы, полное тревоги за меня.

Мама написала, что её очень взволновал необычный сон, приснившийся ей в ночь с 30 июня на 1 июля (!): маме снилось,что со мной происходит что-то неприятное, и что моя судьба якобы полностью зависит от какой-то странной мигающей электрической лампочки, которую все боятся! Мама просила немедленно сообщить, здоров ли я, не случилось ли чего со мной.

Прочитав мамино письмо, я просто обалдел! Ведь ни о сроках собеседования, ни о дне объявления результатов я ничего и никому  не сообщал! А дух письма был настолько тревожным, что я тут же побежал на почту, вызвал родителей на переговорный пункт на вечер того же дня и по телефону успокоил их, что всё нормально,  пояснил удивительную ситуацию с лампочкой.

Через несколько лет, прочитав в газете статью академика Бехтеревой о необычных мозговых явлениях, этот и ряд других интересных фактов я описал в письме, посланном на адрес Института мозга, которым она руководила.

*

Неожиданно пришедшее в голову решение сложной задачи (во время собеседования при поступлении в МЭИ) было не первым, а вторым похожим случаем в моей жизни. Первый имел место, когда я учился в четвёртом классе школы, в 1948 году.

Современные школьники понятия не имеют, какие сложные арифметические задачи приходилось решать в те времена. По мере изменения школьных программ курс арифметики сильно упростился. Правда, алгебраические знания учащиеся стали получать намного раньше, чем было у нас.

В нашем классе сложилась практика задавать отличникам на дом дополнительные задачи повышенной трудности.

Бывали ситуации, когда я с ходу не справлялся с какой-то трудной задачей из заданных, тогда на помощь приходил мой папа. Он никогда не давал мне готового решения, а умело подсказывал путь к правильному решению.

К  самому концу четвёртого класса среди заданных на дом задач оказалась такая сложная, что даже мой папа за весь вечер решить её не смог, хотя мы засиделись над ней далеко за полночь. Меня просто погнали спать, видя, что голова уже не варит, хотя я упирался, так как до тех пор не было ни одного случая, чтобы я пошёл в школу, не выполнив до конца домашних заданий. Лёг спать расстроенный.

Ночью мне снится сон с решением задачи! Проснулся, вскочил с постели (в доме все спали), быстро записал в тетрадь решение, сходил в туалет и снова заснул, счастливый.

Утром папа разбудил меня пораньше, чтобы вместе ещё потрудиться над задачей. А я в ответ заявляю, что уже решил её!

Папа удивлён: когда? Ведь он сам ещё долго сидел над задачей после того, как уложил меня спать!

Я рассказал о своём чудесном сне, показал ему тетрадь. Папа и мама были поражены.

*

Вернусь к Сергею Васильевичу, с которым позже судьба вновь свела меня, но уже совершенно в иной ситуации – по совместной работе с иностранными студентами, аспирантами и стажёрами, которые приезжали на учёбу в МЭИ из нескольких десятков стран.

С.В. к тому времени стал проректором МЭИ по работе с иностранцами, а меня назначили заместителем декана по такой же работе на нашем факультете. Как я ни отказывался, декан настоял, напирая на то, что ведь прожил же я шесть лет в общежитии в одной комнате с китайцем!

Деловые отношения с проректором сложились очень хорошими, вполне доверительными, но напоминать о былом я всё же много лет не решался.

Когда меня избрали председателем Группы народного контроля МЭИ, я перестал заниматься работой с иностранцами. Однако вскоре возникла ситуация, при которой проректор С.В. оказался в неприятном положении из-за необоснованных претензий к нему со стороны одного из профессоров МЭИ. Я неплохо знал обоих, а также суть конфликтного вопроса, и, видя полную неправоту профессора (а он был с моей кафедры), безоговорочно поддержал Сергея Васильевича при разборе ситуации на заседании парткома института, за что профессор слегка обиделся, так как, по-видимому, рассчитывал, что я выступлю в его пользу.

Прошло ещё несколько лет, и однажды я рассказал Сергею Васильевичу, какую «встряску» мне устроили при поступлении в институт в 1954 году. То же самое напомнил как-то и заместителю декана (Шихину Анатолию Яковлевичу), который 1954 году возглавлял Приёмную комиссию нашего факультета и «не очень ласково» общался со мной при подаче документов на поступление.

 Все мы уже прекрасно знали и уважали друг друга не один десяток лет, знали и всю подноготную событий. Поэтому, хоть и порознь, и в разное время, но оба, и Надеждин, и Шихин, откровенно отвечали мне практически слово в слово: «Ну, что ты хочешь, такое было время, нас обязывали "отсекать" по анкетным данным!» 

-  *  -

IMG 0502Музей истории города Симферополя представляет выставку. «Культура веков и современность», посвященную празднованию 1025-летия Крещения Киевской Руси»

Христианство  в Симферополе начало распространяться одновременно с его основанием как центра Таврической области. Первый  православный храм, Царе-Константиновская церковь, устроен  в 1786 г.  командиром  Владимирского бомбардирского полка полковником Б.А. Тищевым на территории бывшей Ак-Мечети. Вначале он был военным, затем  - приходским. В 1806 году освящена церковь во имя Святых Апостолов Петра и Павла, в 1829 году – собор во имя Святого Благоверного Великого князя Александра Невского. До образования в 1859 году собственной кафедры, приходы Симферополя подчинялись  Херсонской и Таврической епархии. Усилиями первых архиепископов Алексия (Р.И. Ржаницына) и Гурия (Г.П. Карпова), распространение христианства в Таврической губернии и ее центре, Симферополе, еще более активизировалось: возросло число культовых сооружений (в том числе - домовых церквей, действовавших при усадьбах и учреждениях, и монастырских подворий), созданы училища для подготовки священнослужителей и духовная семинария, церковно-приходские школы,           К началу ХХ века в городе действовали 20 христианских храмов, обслуживавших 26 132 православных, 1496 армян григорианского вероисповедования, 408 армян католического вероисповедования и 1901 католика. С установлением Советской власти, в Симферополе, как и по всей стране, начались изъятия церковных ценностей, закрытия храмов с последующим их уничтожением, преследования служителей культа и верующих. С начала 1990-х годов в большинстве уцелевших храмов  возобновлена  служба, сооружены  новые церкви и часовни. С 2003 года идут работы по восстановлению кафедрального собора Александра Невского.

IMG 0503Выставка начинается   в вестибюле музея   4-мя стендами, на которых представлены материалы по теме  «Христианские памятники Симферополя», рассказывающие об истории церковных сооружений, действовавших в  нашем городе в 1780 – 1910-х годах и об известных в Крыму священнослужителях.  Основа ее – фотокопии архивных документов, почтовых карточек,  рисунков А.А. Архипова к книге «Третья учебная экскурсия Симферопольской мужской гимназии», изданной в 1890 году, и другие источники.   В зале №4 выставлены работы крымских художников Николая Моргуна, Николая Дудченко, Виктора Бабанина, Клавдии Шумейко, Леонида Герасимова,  Александра Кропко, Александра Юрьева, Яны Смоловой  и петербургского художника и скульптора Вячеслава Чеботаря. Часть этих работ переданы художниками для выставки, некоторые принадлежат музею. Уникальные экспонаты – старинные книги, сувениры, дореволюционные открытки с храмами Симферополя и Крыма Крымским фондом «Искусство во имя Христа»  возглавляемым художником Георгием Когонашвили старинные иконы происходят    из частной коллекции.   Известное крымское издательство Шпатакова «Родное слово» предоставило для выставки широкий набор книжных новинок, среди которых абсолютный бестселлер – книги зеленой серии «Несвятые святые», «Небесный огонь», «Райские хутора»,  изданные совместно со Сретенским монастырем (г.Москва). Не оставят равнодушными посетителей выставки такие книги, как «Душеполезные поучения» Аввы Дорофея, «Лествица» Иоанна Лествичника, «Мы вечны, даже если этого не хотим» протоиерея Андрея  Ткачева, цикл книг «Неведомому чаду» архимандрита Иоанна Крестьянкина.  Кроме книг, издательство «Родное слово» представило на выставку художественные изделия  мастеров – резчиков, керамистов. IMG 0501

05 июля   2013г. в 11-00 в Музее истории города Симферополя(Ул. Пушкина,17, зал №1) состоялось собрание общественности Симферополя, посвященное 5-летию подписания договора о побратимстве между Иркутском и Симферополем.IMG 0424Проведение этого мероприятия было инициировано землячеством сибиряков Крыма, которое возглавляет О.В.Лобов, директор Государственного архива АРК. Договор был подписан 9 июля 2008 г. мэрами городов Геннадием Бабенко и Владимиром Якубовским.

IMG 0463Договор предусматривал сотрудничество в различных областях экономики и культуры. Собравшиеся поставили своей задачей предложить городским властям конкретные проекты и направления сотрудничества, которые смогли бы наполнить соглашение о сотрудничестве реальным содержанием, сделать наши отношения плодотворными и полезными. IMG 0428Г.А.Бабенко рассказал о том, как был заключен договор и какие задачи ставили перед собой обе стороны. Отправная точка для развития   отношений есть, нужны усилия всех – и городских властей, и общественных организаций, и учреждений культуры для того, чтобы договор заработал. Выступили члены правления землячества, его председатель Олег Владимирович Лобов.IMG 0436 Они подчеркнули роль землячества, члены которого связаны с Иркутском и Сибирью родственными и дружескими узами, имеют там партнеров по бизнесу и могут помочь городским властям в проведении различных совместных мероприятий. Белокопытов Борис Александрович, ген директор завода Симферопольсельмаш рассказал о проблемах сотрудничества с родственными предприятиями Сибири. Нина Иванова, Заслуженный работник культуры Крыма спела вместе с членами землячества популярную песню, прославляющую красоты Сибири. IMG 0440Она рассказала о поддержке членами землячества приезжающих из Сибири участников фестивалей, происходящих в Крыму. «Это из направлений сотрудничества - сказала она. - Люди чувствуют, что они здесь, в Симферополе и в Крыму не чужие, здесь знают об их городе, о его истории и культуре. Были сделаны предложения о сотрудничестве в области образования, уже проведены лекции российских специалистов on-line. Директор Музея истории города Симферополя И.И. Вдовиченко рассказала об исторических аспектах дружбы двух городов. Нас многое объединяет, несмотря на разделяющие наши города 6000 км, очень много нас связывает. Трубецкая (урожденная Лаваль) Екатерина Ивановна (1800 - 1854) – жена С.П. Трубецкого. Первой из жен декабристов добилась у Николая Iразрешения последовать вслед за мужем в Сибирь. Умерла в Иркутске. Ее мать Лаваль Александра Григорьевна (1772 - 1850) – графиня, хозяйка одного из лучших в Петербурге литературно-музыкальных салонов, в 1828 году приобрела имение «Саблы», перешедшее по наследству к дочери, а затем – к внучке,   Е.С. Давыдовой. Муж Екатерины Ивановны Трубецкой Сергей Петрович (1790 – 1860) – активный участник движения декабристов. В 1826 – 1856 годах находился в сибирской ссылке, жил на поселении в Иркутске. После освобождения приезжал в Крым, бывал в Симферополе и усадьбе «Саблы». Давыдова Елизавета Сергеевна (дочь декабриста князя С.П. Тру-бецкого, жена П.В. Давыдова) – владелица имения «Саблы». Жила в Симферополе по ул. Лазаревской (ныне - Ленина), 13. Была похоронена на новом христианском кладбище (за современным Центральным рынком). Ее муж Давыдов Петр Васильевич - сын декабриста В.Л. Давыдова. Жил в Симферополе и его окрестностях, состоял членом попечительского совета сиротского приюта А.Я. Фабра.     Многие чиновники огромной Российской империи проявили себя на поприще государственной службы и в Симферополе, и в Иркутске. Лавинский Александр Степанович (1776 - 1844) – сенатор, член Государственного Совета, дейст-вительный тайный советник.       В 1816 – 1819 годах – таврический гражданский и симферопольский военный гу-бернатор, в 1822 – 1833 годах – генерал-губернатор Восточной Сибири. В 1845 – 1854 г.г. – таврическим гражданским губернатором и военным губернатором г. Симферополя был Пестель Владимир Иванович (1795/1798 - 1865), действительный тайный советник,           Он был сыном сибирского генерал-губернатора Иван Борисович Пестель.     Интересный артефакт хранится в симферопольской семье Брунсов. Это массивная медная пластина с начертанными на ней направлениями силовых линий магнитного поля в районе Иркутска, которая свидетельствует о результатах экспедиции Кристофора Ханстен (1784 –1873) - норвежского астронома, физика и геофизика, профессора университета в г. Христиании (ныне - Осло), действительного члена Академии Наук в Санкт-Петербурге. В 1828 – 1830 годах он совершил экспедицию в Восточную Сибирь для изучения магнитного поля Земли. Это исследования сейчас особенно интересны в свете пристального внимания землян к происходящей инверсии магнитного поля Земли.   IMG 7683

Для участников собрания научным сотрудником А.А.Эйлером была проведена экскурсия по музея.

IMG 0421

Сегодня Виктор Рощин, симферопольский писатель преподнес музею свою новую книгу «Бенефис». Она посвящена истории легендарного театра при Доме учителя. Множество иллюстраций, представляющих постановки театра, вдохновенный рассказ о самодеятельных актерах, игравших в нем, воскрешают образы и атмосферу 60-70-х годов прошлого столетия. Немало страниц посвящено участникам симферопольской команды КВН. Сотрудники музея благодарны Виктору Рощину за сотрудничество и помощь в исследовательской работе музея. Желаем ему творческих успехов и новых книг.

Страница 1 из 20